Пишешь об умирающих деревенских школах, пишешь и думаешь: зачем? Может, обязаны они умирать? И такая берет тоска...
И словно в награду вдруг находишь фантастическое место, где и жизнь хороша, и будущее прекрасно. Говорят, есть такая деревня.
Услышал я, будто бы в ярославской глубинке, с хронически неотремонтированной дорогой, по которой, как в старину, легче идти пешком, чем на телеге, посреди русской пасторали с сохнущими деревнями живет странное село.
Оно - вопреки всему - растет. Оно - почему-то - процветает.
А посреди села стоит школа. Но не простая. А невозможная. По какой-то загадочной причине все больше в ней учеников. И попасть в нее можно только по конкурсу - уж больно хорошо в ней учат. И только благодаря школе деревня и живет.
И едут сюда молодые семьи, строят дома, открывают фермы. Вокруг - запустение, а тут жизнь кипит. И получалось, что школа в Ивановском не типичный умирающий инвалид со «ждунами» - грифами-оптимизаторами, а сильное, селообразующее предприятие, которое магнитом притягивает народ обратно, в деревню…
А еще говорят, на крохотном клочке земли русской вдруг исполнились демографические мечты правительства. Ивановское на Лехте побило все рекорды рождаемости.
Аномалия: тут многодетность - норма, один ребенок - исключение.
Здесь рождается, как в царские времена, 4,6 ребенка на женщину, в три с лишним раза больше, чем по всей современной Руси.
И была эта картинка настолько обнадеживающая, настолько не от мира сего, что я испугался - вдруг поеду в сказочное Ивановское, а его - нет.
Поеду в новый Китеж-град, а приеду не туда.
РАЙ ДЛЯ МНОГОДЕТНЫХ
Ивановское и вправду странно расположилось. Ни леса рядом, ни хорошей реки. И дорога плохая - будто отрезает сюда путь ненужным… Деревня стоит прямо в поле и гудит оводами.
С краю - деревенский храм, похожий то ли на дом отшельника, то ли древнюю крестьянскую церквушку. Видно, что сооружали всем миром, с душой, не на казенные - на свои. Он словно вшит в деревню, словно был здесь всегда, и вот-вот выплывут из-за него бабы с ведрами или высыпется стая чумазых деток...
Они и высыпались.
- А вы к кому? - из ближайшей ватаги вышел мальчуган Леша.
- Не знаю, - честно отвечаю.
Мужичок обдумал...
- Пойдемте, с папой познакомлю, - решает Леша.
И мы идем к неведомому папе всей толпой. Дети непуганые, открытые: наперебой рассказывают, что у кого приключилось. Кого шмель укусил, у кого кошка родила, кто гигантский гриб нашел, кого на мотоцикле прокатили… Сельское детское счастье.
Отец Леши Павел Гаврюшин стоически кивает, здоровается («Папа-папа, я познакомился с дядей Вовой, помоги - ему поговорить не с кем!»).
Строит Павел себе новый дом. Почти закончил. Семь детей. Воцерковленные. Жили, говорит, с женой в Клину. Хотели детей. Но поняли - городу не нужны дети. В мегаполисах, где газ вместо воздуха, где вывести одного ребенка на прогулку или в секцию - целая экспедиция, где на многодетных смотрят в лучшем случае с жалостью, таким, как Павел с Наташей, не по себе.
Многодетным хорошо, говорит, только в деревне.
- Почему именно сюда? - спрашиваю.
- Школа у нас такая… - начинает говорить мечтательно.
И вижу - ищет слова, а не находит.
И таких, как Гаврюшины, все село - едут сюда с Дальнего Востока, из Великого Новгорода, из Москвы. Около сотни семей (в селе
706 жителей, из которых коренных - лишь несколько бабушек). Молодые, работящие, они создали три десятка малых предприятий - от фермерских до перерабатывающих.
Хотя, говорят, самое важное здесь - не экология, не деревенская свобода. Они не могут заменить главное в жизни ребенка - воспитание. И дело не только в учебе.
Ведь Гаврюшины поначалу поехали из своего Клина на Селигер, за «мечтой» - просторами, за «босиком по траве»… Но оттуда сбежали. Бежали - с пограничья. Рядом проходила зона 101-го километра, куда при Советах ссылали непутевых, и Гаврюшины это почувствовали.
И услышали, что где-то в Ярославской области есть необычная школа. С кадетским корпусом, православным приходом и каким-то подвижником. То ли журналистом, то ли писателем, то ли учителем, то ли священником…
Владимир Мартышин, похожий бородой и грустными глазами на замученного Деда Мороза, и создал этот «ковчег» - Ивановское…
ВОЕННЫЙ ДЕД МОРОЗ
Мартышин только вернулся из командировки, с фронта. Военный священник. На лице - тяжелая тень. От исповедей штурмовиков перед боем, от известий об учениках, которых он учил 30 лет. Из 25 воюющих там шестеро погибли. Последний только-только звонил, и сегодня сообщили - пропал без вести.
Мартышин хмурится. Мы заходим в церковь, которую построил он. Батюшка надевает рясу, крестит меня. Улыбнулся, оттаивает. Вспоминаем прошлое. Для меня, кстати, очень знакомое…
Мартышин, оказывается, коллега. Из Новгородской области, окончил журфак в Ленинграде. В середине 1980-х он - один из лучших репортеров страны, пишет громкие репортажи с катастрофы пассажирского парохода «Адмирал Нахимов». И в зените журналистской славы вдруг почувствовал - надо бежать из Москвы. В своем дневнике он пишет: «Медленно умираю». И уезжает прочь из города. В деревню.
- Раньше думал, что буду писать книги: полгода - в деревне, полгода - в Москве, - вспоминает. - Искал дом более-менее приличный. И нашел в этом районе. Вот только дом был колхозный, его просто так не продавали. Попросили в сельсовете «залетного интеллигента» стать учителем.
- У Господа ничего случайного не бывает, я оказался работником школы, - улыбается батюшка. - Школа тогда дышала на ладан, 52 ученика, девочки преподавали после 11-го класса. Потому что всего два учителя с педагогическим образованием, в том числе моя супруга...
Деревня 30 лет назад была типовая, «поуехавшая», но Мартышин вдруг так загорелся школой, что местные изумились.
- Смеялись. Мол, я авантюрист, дурачок. Говорили: «Неужели надеетесь что-то сделать! Все равно школу закроют - вспоминает учитель-священник-журналист, улыбаясь в белую бороду.
Загорелся он вот почему:
- Когда я начал преподавать в школе, передо мной открылась бездна нерешенных вопросов, - рассказывает. - Обнаружил, что школа не нацелена на развитие человека. Она этим не занимается! Я стал изучать педагогику от самых азов и заканчивая Сухомлинским.
И представьте - директор маленькой сельской школы в страшные годы перестроечной разрухи, когда учительской зарплаты хватало разве что на хлеб, бросил вызов чуть ли не всей дряхлой системе среднего образования. И добился организации в Ивановском экспериментальной учебной площадки.
ГЛАВНЫЙ УРОК - «ДОБРОТОЛЮБИЕ»
Он разработал серию программ, ввел новые предметы:
С 1-го по 4-й класс - красноречие, каллиграфия.
6 - 7-е классы - старославянский язык в русской культуре.
1 - 11-е классы - эстетический цикл (живопись, музыка, хореография).
Затем Мартышин по методике знаменитого швейцарского педагога Иоганна Песталоцци разработал блок отечествоведения для «расширения горизонта».
- Сначала изучаешь школьный двор, - рассказывает учитель, - затем горизонт расширяешь до деревни, потом до окружающих деревень. Так я разработал программы «Школьный двор», «Моя семья, село, деревня», «Борисоглебский край в прошлом, настоящем и будущем»... Ведь здесь, оказывается, жили достойнейшие люди! По преданиям, и Святогор, и Алеша Попович… Дальше - Ярославская губерния. Ее история, культура, экономика… В 7-м классе народный календарь, фенология. В 8-м - «Мир русской деревни», «Сеятели и хранители» (об агрономах, лесоводах). В 10-м - «Русский народ», его характер… И в конце концов - «Добротолюбие».
- Что?! - не выдержал во мне учитель литературы. - Предмет по изучению добра?!
- Скорее по развитию духовности, изучению Священного Писания… - пожал плечами батюшка. - Вечные истины - не укради, не сквернословь, чти отца и мать.
Все эти необычные предметы изучаются лишь час в неделю, в остальном школа классическая…
Хотя, кого я обманываю. Маленькая, одноэтажная школа размером с просторный сарай - снаружи, а внутри - что-то невероятное.
С утра до вечера здесь живут дети. Лепят из глины игрушки, учатся играть на пианино или скрипке, играют в шахматы, возятся на огороде или в «птичьей столовой». Они в перемены просто бегут играть в мяч на улицу (завидуйте, заточенные безопасностью городские пацаны!). Или всю тематическую неделю ходят в сшитых мамами мундирах Отечественной войны 1812 года и платьях а-ля Наташа Ростова.
- Недавно ездили в Центр управления полетами, - говорит Мартышин. - Дети брали интервью у космонавтов в прямом эфире с орбиты...
А рядом, при школе - кадетский корпус. Самый настоящий, куда и съезжались мальчишки со всей страны, как, вероятно, и бывало в XIX веке. Они сидели на уроках, играли на гитаре, ходили в церковь и учились воевать.
Так инженер детских душ Мартышин воспитывал Настоящих Русских Патриотов…
И съезжались сюда беглецы из городов. По 4 - 5 семей в год.
Детсад уже переполнен - там всего 16 мест. А школа с 50 человек выросла до двух сотен. Полсотни новых домов построились в округе, воспрянуло пустынное Ивановское, засмеялось детскими голосами.
НЕ ВЕРЮ!
Скажут скептики. И правильно сделают. Если бы мне рассказали такую лубочную историю, я бы подумал: «Что-то не так». Не натурально как-то. Вот и в министерстве образования Ярославской области удивились - мол, ни о каком конкурсе в Ивановскую школу не слышали. И о том, что школа там невероятная, - тоже.
- Сельские школы, они всегда очень домашние и семейные, - аккуратно объяснила областной министр образования Ирина Слобода. - Они здесь живут, и все рядышком. Особая атмосфера. Безусловно, там талантливые, замечательные ребятишки, душу вкладывают педагоги, часть из которых - сами родители. Это же очень влияет…
То есть мило. Но не более.
Ярославские чиновники, заметил, о странной деревне говорят осторожно, будто не желая обидеть.
Мамы в Ивановском, защищающие школу от скептиков, объясняют это просто - мол, не любят в деревне городских, потому новых поселенцев считают тут «дачниками». Понаехали, мол, живут на пособия по многодетности, да и взяли моду селиться в самых неожиданных и досадных местах (а под них инфраструктуру подлаживай). Для чиновников одна головная боль…
Тем более, оказывается, есть родители, которые школу терпеть не могут. Нашел одну разгневанную маму с очень интересным интернет-воззванием:
«Если хотите после школы идти в училище, то можно и там учиться, - написала она на одном из форумов. - Основной уклон - самодеятельность, балы и посиделки. Больше походит на кружок или воскресную школу. Математика, физика очень слабые, по русскому только один учитель, вторая - бабушка-пенсионерка. Информатику никто толком не знает, зато все поют и выступают. Каждый год устраивают по 4 благотворительных бала с угощениями, на которых рассказывают со слезами о наших защитниках и следом танцуют польку. Зимой заливают каток и катаются на коньках… Еще в школу часто приезжают гости, тогда все дети вместо учебы рассаживаются в коридоре и слушают рассказы. Это и есть целостное духовно-нравственное воспитание, после которого без репетитора сложно куда-то поступить».
Это единственный негативный отзыв, который я нашел. Но если поразмыслить - негативный ли?
И ИХ НАДО СПАСАТЬ?!
Похоже, расцвет школы и Ивановского закончился.
И меня, бывшего сельского учителя, это… даже обидело. Я только нашел наконец педагогический сельский рай. Я уже размяк от местной идиллии.
Здесь кого ни встретишь - ребенок на руках. Дети тут вокруг. У самих учителей детишек по пять, по шесть.
Местные мамаши говорят - секрет в том, что рожать тут не страшно. Не чувствуют многодетные себя белой вороной. Тут все такие.
- Если в городе родственники скажут: «Боже, очередной?!», то тут радуются: «Ура, очередной!» - смеются они. И поддерживают друг друга изо всех сил.
- Однажды мы выехали на Волгу отдыхать. Семь семей, а значит, около 40 детей, - рассказывает мама шестерых Наталья. - Расположились на берегу. И тут к нам подходят любопытствующие - вы, мол, секта? Мы, дескать, за вами полдня наблюдаем - вы ни разу не поругались (а вокруг обычные семьи много ссорились), матом не говорите, дети играют друг с другом, не шумят, а вы еще и песни поете… Ненормально как-то.
Да, по-видимому. Ненормально.
Мартышин ушел из директоров. Кадетскую школу закрыли. А над самой школой нависла угроза.
- Неужели и вас надо спасать?! - затосковал я.
Потому что Мартышин в ответ попросил:
- Нас надо спасать.
Что в итоге?
Строить нельзя прихлопнуть
Кадетская школа, которую не принимало областное начальство (оно не могло взять в толк - к чему эта самодеятельность?), к облегчению чиновников, закончилась сама: один из кадетов пожаловался, что их заставляют строем ходить, на кухне работать. Прилетели ОМОН, прокуратура, стали проверять нормы, СанПин... Стало ясно: легче кадетов распустить, чем отбиться от проверяющих.
Одно Мартышина утешает: именно его кадеты не спрятались, а сами пошли на спец операцию. Те 25 человек. Правильно учил, значит.
А потом пришла новая напасть… Впрочем, началась она как царский подарок.
«НЕХОРОШО ПОЛУЧИЛОСЬ»
Спикер Совфеда Валентина Матвиенко, узнав о школе, пообещала решить вечную проблему: здание школы ветхое, маленькое, а классы по 27 человек, и спортзал в коридоре… И дала поручение правительству выделить ярославским властям деньги для строительства для чудо-ивановской новой школы. Может, даже, добрая Валентина Ивановна, вы сейчас удивитесь, и зря: ярославские власти подумали, посчитали и деньги на новую школу решили потратить по-другому. Построить новую школу в пригороде Ярославля. Формально - в селе (Красный Бор), а по сути - в городе. Потому что деревня, видимо, бесперспективна, сворачиваемся - все в город!
Изумились ивановцы. Как так? А им - утешительный приз. Есть, мол, и для вас здание школы, в соседнем поселке Красный Октябрь. Возите 200 детей туда…
Тут ивановцы перепугались. Заподозрили они, что рассчитывают власти: потеряв свою школу, разъедется Ивановское. Останутся в нем детей 40. Как раз для пары автобусов…
- У чиновников подход чисто экономический, - говорит Мартышин. - Сейчас по всей России идет объединение школ, нерациональное, непроработанное. Ради зарплат уборщиц, техперсонала они режут по-живому. Не понимают, что легче лес пересадить на другое место, чем школу. Школа - тонкий организм, ее беречь надо, как и детей!
И ходят по деревне слухи, что давно хотят чиновники «прихлопнуть передовую школу», лишь бы ее не строить. Лишь бы не тратиться.
Но министр образования Ярославской области через меня успокоила: были, мол, планы соединить школы Ивановского с Красным Октябрем, но мнение сельских учителей в министерстве услышали, и реорганизация теперь не грозит.
А то, что деньги на строительство новой школы из деревни утекли, министр объяснила по-житейски:
- У нас большое строительство в пригороде, огромный прирост ребятишек идет, - сказала она. - Ведь молодые семьи в первую очередь поближе к городу переезжают. Школы там переполнены. Например, школа в поселке Заволжье рассчитана на 350 мест, там уже учатся почти 500 ребятишек! И когда мы построим школу на 1100 мест, все равно не хватит. Нам нужны школы в развивающихся территориях!
- Несправедливо получилось с деревенькой, - напоминаю и нижайше прошу: - Постройте, пожалуйста, обещанную школу! У них же спортзал в коридоре…
- Владимир, я понимаю, что вы очень хотите получить однозначный ответ, - вздохнула министр. - Но вопрос в обсуждении и, наверное, безответственно сейчас что-то гарантировать…
СЧАСТЛИВЫЕ ЛЮДИ
А народ, чувствую, все равно уже не разъедется из Ивановского. Это одна семья, с общими свадьбами, с днями рождениями, с крестинами и... похоронами.
Закроют школу, говорят, сами построим. Свою. Или по домам будем учиться. Теперь в селе много учителей.
- У меня 19 внуков здесь живут, все рядом, - улыбался в церкви батюшка, построивший этот Китеж-град. - Мы действительно счастливые люди. Но мало кто верит в наше счастье.
Пожимаю плечами. Счастье тут как на ладони.
Вот как бы уговорить тех, кто не верит в тихое, хрупкое ивановское счастье, построить здесь школу?..
0
12.00
